Александр Петрович Рудаков (1866, Тула – 1940, Тула), историк-византист, краевед

Дорогой поиска

«Сейчас еду в Тулу повидать одного… очень интересного оружейника», – писал Лев Николаевич Толстой Софье Андреевне в сентябре 1894 года. Этим оружейником был ремесленник Петр Дмитриевич Рудаков, обратившийся к великому писателю за советом, как ему воспитывать детей – «в науке или религии», и вложивший в свое письмо листок с «сочинительством» старшего сына – стихами восьмилетнего Александра. Нетрудно догадаться, что посоветовал Лев Николаевич. Время показало, что в совете он не ошибся…

Александр Петрович Рудаков (1886–1940), окончив Тульскую классическую мужскую гимназию и Московский университет, стал ученым с мировым именем. Его «Очерки византийской культуры по данным агиографии» (житий), вышедшие в 1917 году, во многом предвосхитили идеи и подходы послевоенных лет, получившие разработку преимущественно в западноевропейской историографии. Не случайно в 1970 году в Лондоне монография вышла в английском переводе. Но даже для одного из крупнейших византистов профессора Оксфорда Дмитрия Оболенского был неожиданностью тот факт, что автор этой блестящей книги, после ее выхода в свет исчезнувший с горизонтов большого византиноведения, не сгинул в бурных волнах революции и гражданской войны. Бывший профессор Московского университета дожил до 54 лет и ушел из жизни в родном городе, где поднимал целину нового для молодого советского государства поля деятельности.

…Работая в столице, Александр Петрович поддерживал связи с Тулой. Он выступал с историческими лекциями перед рабочими оружейного завода, общался с местными краеведами, в 1916 году опубликовал очерк о тульском кремле. Когда Октябрьская революция сделала изучение Византийской империи неактуальным, Рудаков окончательно переехал в Тулу.

Осенью 1918 года Александр Петрович был назначен уполномоченным Главного архивного управления по Тульской области. Эта работа в разрушенном «до основанья» мире была трудной и подчас даже опасной. Бороться за сохранение документов царского времени, учет и сбережение памятников истории и культуры на фоне призывов сбросить Пушкина с корабля революции, при ненависти к «старине» со стороны значительной части победившего пролетариата, обостряемой голодом, холодом и разрухой, – значило вызывать на себя недовольство тех, кто стремился полностью отринуть прошлое полностью. К счастью, Рудаков был не один, у него нашлись – хотя и немного – единомышленники из интеллигенции и наиболее образованных рабочих, в том числе облеченных властью. Александр Петрович с четырьмя помощниками по архивному подотделу, созданному в январе 1919 года при губернском отделе народного образования, сумел взять на учет архивы дореволюционных учреждений, организаций и предприятий, приступить к разбору дел городской управы, Казенной палаты, некоторых личных дел. Многие из них спасли буквально из утиля – так, документы губернской Земской управы в последний момент вывезли со склада утильсырья на двух десятках подвод. А фонд дворянского депутатского собрания попал в подвалы ЧК. Вызволить эти бумаги стоило огромных трудов, тем более что Тула в 1919 году являлась прифронтовым городом…

«Архивы в лучшем случае рассматриваются как ненужный хлам, который следует как можно скорее утилизировать, – писал Рудаков в отчете за этот год. – Нередко же можно встретиться и с плохо скрываемым недоверием, с невежественным подозрением всей великой архивной работы в контрреволюционности, в охране бумаг старого режима».

Чтобы переломить это отношение, Александр Петрович только за август 1919 года дважды писал в тульских газетах о необходимости сохранить архивы, в сентябре по его инициативе был создан совет при Тулгубархиве, куда вошли наиболее уважаемые представители местной интеллигенции. Рудакову принадлежала и инициатива создания музея для «ознакомления масс с сокровищами искусства и старины».

Александра Петровича хватило на этой работе на два с лишним года. В рапорте об отставке он написал: «Занимать столь ответственное место, болеть душой историка за каждый гибнущий документ и не быть в состоянии ничего сделать для его спасения становится невыносимым... Два года я налагал вето на все попытки разгрома их. Два года я, как простой курьер, бегал, подыскивая помещения для простой свалки документов и разыскивая лошадей для перевозки. Сколько при этом приходилось просить, умолять среди провинциального невежества, тупой ненависти к «старине» и узкого утилитаризма. Больше нет сил. Я задыхаюсь от бессмысленной работы. Отказ вызывает обвинение в саботаже, разрешение – есть преступление перед наукой».

Уйдя с должности в губархиве, Рудаков не расстался с историей – активно работал в Обществе по изучению Тульского края, печатался в местных изданиях, выступал с лекциями, преподавал в Институте народного образования и на рабфаке. С созданием Тульского педагогического института Александр Петрович стал первым заведующим кафедрой истории СССР в этом вузе. В доме Рудаковых часто бывали студенты, с которыми он подолгу беседовал о жизни, устраивал поэтические и астрономические вечера. Ученый и сам писал стихи. «Меня безвестная дорога К скитаньям новым уведет», – предсказывал Рудаков в одном из своих стихотворений.
Он ошибался, «дорога» его вовсе не осталась безвестной…

 

Валерий РУДЕНКО