Василий Федотович Рыкалов (1771 – 1813), артист императорских театров

«От скупости Господь миловал»

Театр неистовствовал, когда на сцену выходил Василий Федотович Рыкалов. Это был прирожденный комик в лучшем смысле слова, вспоминали современники. Он не играл – он сам становился тем лицом, которое изображал. Рыкалов равно блистал и в русской, и в переводной комедии. Лучшего комического артиста в спектаклях по Мольеру не встречалось, свидетельствовал журналист и издатель Фаддей Булгарин, сравнивая игру Рыкалова и лучших парижских актеров. Драматический писатель и летописец театра Пимен Арапов ставил его рядом с общепризнанным великим актером Щепкиным: «Наш неподражаемый Щепкин один может быть сравнен с Рыкаловым». А вот что писал о Василии Федотовиче литератор и чиновник Степан Жихарев: «Какая великолепная комическая фигура! Лицо, стан, походка, движения – все в нем так натурально глупо, что при одном появлении его нельзя удержаться от смеха, а орган (голос – Ред.), а дикция – это совершенная натура! Никаких натяжек, никакого преувеличения, ничего площадного».

 
В числе почитателей его актерского таланта был и Павел I. После одного из спектаклей, где Рыкалов играл мольеровского Гарпагона, император поинтересовался: «А скажи, сударь, не на самом ли деле ты такой скаред, какого представляешь?» Василий Федотович отвечал, что искусство актера заключается именно в умении притворяться и что, хотя он и сознает в себе очень много пороков, от скупости Господь миловал. Павел еще довольно долго беседовал с Рыкаловым, расспрашивая о сценическом искусстве и писателях для сцены, а в заключение пожаловал ценный подарок. С тех пор по желанию государя Рыкалов участвовал почти в каждом представлении во дворце.

Гениальный комик между тем всегда хотел быть трагиком. Он и начинал-то в тульском театре как трагик, получив известность и признание на ролях благородных отцов. Покорив провинцию, Рыкалов отправился завоевывать столицы. В Петербурге поступил в театральную труппу опять же на роли благородных отцов, в июле 1973 года был зачислен актером дирекции императорских театров. Однако такого успеха, как в Туле, не имел: аристократической публике не по вкусу пришлись его грубоватая внешность и манеры, провинциальный выговор и привычка повышать голос в пафосных сценах, за что игру его насмешливо называли «рычанием».
Не видать бы ему счастья на столичных подмостках, да несчастье помогло. После смерти одного из актеров Василия Федотовича перевели на комическое амплуа, и очень скоро Рыкалов стал первым комиком в глазах современников: недостатки, мешавшие ему в трагедиях, обернулись достоинствами. Но расстаться с мечтой о трагических ролях Василию Федотовичу было все-таки трудно, и для первого своего бенефиса (бенефициант имел право выбрать спектакль и роль для себя) он взял Эдипа. После спектакля Рыкалов за кулисами спросил у товарищей по сцене об их впечатлениях. «Шуточно, батюшка!», – признались они. Больше Рыкалов на трагедии не замахивался.

 
Переоценка себя как трагика была, наверное, своеобразным пороком, если это можно так называть. Других же пороков друзья и близкие у Рыкалова не наблюдали. Многие обращались к нему со своими нуждами, и он удовлетворял их, как мог, отмечали современники. Помощь его была обширна, так как с добрым сердцем он соединял в себе ум и образование, что дало ему возможность многим начинающим авторам и актерам помогать бесплатными добрыми советами. Преподавал он и за деньги – вел в театральной школе «русскую грамоту» и начальные правила «акции» – как сказали бы сейчас, курс актерского мастерства, с 1800 года состоял режиссером русской труппы. Среди его наиболее известных воспитанников была, в частности, Екатерина Семенова, заслужившая впоследствии титул русской Мельпомены.

 
Василий Федотович не был скареден – тут актер, действительно, не слукавил перед императором, – но хватался за любую возможность заработать, чтобы прокормить большую семью. А благодаря предприимчивости Рыкалов вошел в историю отечественного театра не только с парадного – через сцену, но и с «черного» хода. Пользуясь монаршим покровительством и популярностью в аристократической среде, он сумел пристроить офицером дирекции императорских театров своего отца, взять в аренду типографию этого ведомства и добиться предоставления ей монопольного права на печатание театральных афиш, что обеспечило семье артиста небольшой постоянный доход.

Много работая за грошовое актерское жалование сам, Василий Федотович по мере возможности старался достойно платить и работавшим на него типографщикам. Об этом рассказывал Степан Жихарев, принесший Рыкалову рукопись для печати: «Знаменитый актер довольно большого роста, тучен, лицо круглое, глаза большие, навыкате, физиономия подвижная и умная. Договорившись в цене за набор, печать и бумагу, я отдал ему свой манускрипт и просил поручить корректуру хорошему корректору. «Вот этим я уже не могу служить вам, – сказал мне Василий Федотович, – хорошие корректоры у нас в Петербурге – редкость». Это меня удивило; я объяснил Рыкалову, что у нас в Москве во всех типографиях есть корректоры отличные, особенно у Селивановского и Попова. «Дело другое, – продолжал Рыкалов, – в Москве университет и множество студентов и грамотных людей, не имеющих занятий: они рады работать почти за ничто. Селивановский человек приветливый и живет открыто: он приглашает студентов к себе, ласкает их, оставляет обедать, и они проводят у него целые дни; а здесь, батюшка, грамотными людьми без денег не очень разживешься, и кто будет считать на дешевизну труда другого, тот очень ошибется в своих расчетах».

 
Василий Федотович умер в возрасте 42 лет, изнуренный напряженным трудом и вечной погоней за заработком. На его надгробии родные написали: «…Для ближних, для семейства жил И с радостной душой одно добро творил».

 
Со смертью Василия Федотовича рыкаловская фамилия еще около ста лет фигурировала в афишах: страсть к театру он привил своей семье. Его жена Пелагея с успехом играла комических старух, дочь Елизавета, впоследствии Марсель, была популярна в водевилях, сын Василий прекрасно исполнял на московской сцене роли мольеровских слуг. Жена сына Аграфена получила признание на амплуа первых любовниц в драмах и комедиях, а их дочь Надежда 45 лет служила актрисой Малого театра – особую славу ей принесла роль Кабаники в «Грозе» Островского.

Валерий РУДЕНКО